Отказ от углеводородов в наиблежайшие 30–50 лет смотрится нереалистичным, если страны желают сохранить свою конкурентоспособность, заявил президент Рф Владимир Путин, выступая на пленарной сессии дискуссионного клуба «Валдай». И это мировоззрение подкреплено европейским опытом крайних лет.
Навряд ли президент нашей страны серьезно уповает словесными интервенциями одолеть сильную «зеленоватую волну», которая вроде как накрывает весь мир. Возможно, за этими словами стоит наиболее глубочайшее осознание ситуации, складывающейся в мировом ТЭКе.
Европейский альянс в конце прошедшего года объявил о намерениях стать климатически нейтральным к 2050 году. В широком смысле это заявление трактуется как планы отрешиться от углеводородного сырья. Подобные заявления сделало и управление Стране восходящего солнца. Но на текущем уровне развития технологий достигнуть «климатической нейтральности», мягко говоря, проблематично. Если, естественно, гласить о настоящем отказе от нефти, газа и угля, а не о очередной системе торговли квотами.
Рост толики возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в глобальном энергобалансе — это очень политизированное явление, сопровождающееся массой споров о перспективах мировой энергетики. Во-1-х, поэтому что развитие ВИЭ — вопросец не попросту средств, а весьма огромных средств. Крайние 5 лет в возобновляемые источники энергии раз в год вкладывается порядка $300 миллиардов. Для сопоставления: инвестиции всех нефтяных компаний в 2019 году составили порядка $530 миллиардов. Да, нефтяники вложили больше, но учтем, что толика углеводородов в мировом энергобалансе превосходит долю ВИЭ в 11,5 раза (по данным за прошедший год).
Во-2-х, развитие возобновляемой генерации делает опасности для потребителей. В особенности для больших. Один из этих рисков связан с прерывающимся, непостоянным нравом возобновляемой генерации, под которой крайние годы понимаются в главном солнечные и ветровые электростанции. По некий необычной причине солнце светит лишь когда светло, а электричество людям нужно и в черное время суток. Ветер тоже не подчиняется нашей воле, потому он дует произвольно, а не когда это необходимо пользователям.
Настолько удручающее непостоянство приводит к тому, что коэффициенты использования установленной мощности ВИЭ-электростанций кратно ниже, чем у обычных электростанций даже в энергосистемах, где возобновляемые имеют приоритетный доступ к сетям. Но сам по для себя данный факт не достаточно о чем гласит. Разве что о том, что 1 ГВт установленной мощности возобновляемых по собственной, условно говоря, производительности никогда не сравнится с 1 ГВт классической генерации.
Чудилось бы, в чем неувязка: постройте кратно больше ветровых и солнечных электростанций. Но здесь мы приходим к трудности, с которой уже столкнулась Европа: поначалу солнечными и ветровыми электростанциями застраиваются более действенные площади, но чем далее, тем меньше отдачи вы получаете от новейших электростанций. На данный момент эта неувязка решается освоением водоемов. Например, в ЕС массово строятся прибрежные ветроэлектростанции. Да и этот путь ведет в этот же тупик.
Основная же неувязка — то, что в настоящей энергосистеме пользователь рискует оказаться без электро энергии в самый неподходящий момент, если он зависит лишь от ВИЭ. И одно дело, если вы не можете подогреть чайник, а другое — если остановится производственная линия на большом заводе. С схожей неувязкой за крайние годы сталкивались Германия и Австралия.
На самом деле, на данный момент ВИЭ не могут существовать без лишних запасных мощностей на обычных энергоносителях, способных оперативно увеличивать и снижать создание электроэнергии. К слову, данный факт по некий не поддающейся объяснению причине не учитывается при оценке себестоимости солнечного и ветрового электро энергии. Сторонники полного перехода на ВИЭ обычно в таковых ситуациях обещают скорые прорывы в области накопителей электроэнергии. Обещания звучат в протяжении почти всех лет, но прорывов всё нет. А ведь 2050 год не за горами.
ЕС извлек из далекого пыльного шкафа теорию водородной энергетики, которую он представил в летнюю пору 2020 года. Ее сущность при очень вероятном упрощении без утраты смысла состоит в том, чтоб навести лишниие мощности ВИЭ-генерации на создание водорода из воды. Водород становится и средством скопления энергии, и энергоносителем, играющим самостоятельную роль на рынке. Довольно показательны цели Германии: она планирует к 2030 году создавать из 20 ТВт·ч «зеленоватой» электроэнергии 14 ТВт·ч не наименее зеленоватого водорода (достаточно умеренный размер). Разумеется, что экономический смысл у таковой переработки наиболее чем непонятный.
Фактически, Германия в этом плане — очень показательная страна, потому что она владеет наикрупнейшим парком ВИЭ-электростанций в Европе. И по изумительному совпадению она часто занимает 1-ое пространство по стоимости электро энергии для населения, также находится в числе глобальных фаворитов по цены электро энергии для индустрии. При всем этом к 2038 году немцы собираются стопроцентно отрешиться от угольной генерации. Броско тут то, что с началом закрытия угольных электростанций Германия стала увеличивать долю газовой генерации. По другому сбалансировать растущую долю ВИЭ фактически нереально.
Общественно одобряемым поведением считается полная поддержка ВИЭ. И о деньгах при всем этом гласить не принято. Принято гласить про экологию. Незапятнанная окружающая среда — это отлично. Но не стоит забывать, что даже полный переход на ВИЭ, если б он был вероятен при текущем уровне развития технологий, не привел бы к полному отказу от углеводородов, потому что из их состоит значимая часть оборудования на ВИЭ-электростанциях.
Что касается экологии, то радикальное «озеленение» — это не единственный и не самый действенный путь. Так, наикрупнейшим в мире инвестором в возобновляемую генерацию является Китай. Но он соединяет развитие солнечных и ветровых электростанций с глубочайшей модернизацией обычных. Ведь для чего закрывать угольные блоки, если можно понизить уровень выбросов. И если уж от углеводородов в действительности не уйти (как горючего для запасных мощностей, так и в качестве сырья для производства пластиков), то стоит создавать перекосы в энергобалансе? Либо можно вкладывать средства в понижение выбросов. К слову, наша страна на данный момент идет по китайскому пути — мы модернизируем электростанции и большие перерабатывающие компании, о чем также напомнил Владимир Путин в рамках «Валдая».
А Евросоюз рискует остаться с драгоценным электричеством и перекосами в энергобалансе. Вообщем, судя по упорству Германии, стремящейся достроить новейшую газовую магистраль из Рф, «зеленоватые» опасности часть европейцев все таки понимает.
В самих солнечных и ветровых электростанциях нет ничего отвратительного. В неких вариантах они очень эффективны. Просто не надо допускать перекосов и «зеленоватого» радикализма.
Создатель — заместитель генерального директора Института государственной энергетики
Позиция редакции может не совпадать с воззрением создателя
Источник: